Известный одесский панк-музыкант Стас Подлипский рассказал о фильме, снятом про него, взаимоотношениях с Богом и предстоящей свадьбе.

Алиса Повловская, закончившая в этом году операторский факультет ВГИК (мастерская Аграновича) на съемках своего документального фильма про уличный киевский музыкальный коллектив «Топороркестра» познакомилась в Одессе с известным панк-рокером Стасом Подлипским и... незамедлительно решила снять о художественный фильм с ним в главной роли.

- Стас, расскажи, как ты познакомился с Алисой и почему появилась идея кино. Может, тебе не дает покоя сходство с братом Джулии Робертсон, актером Эриком Робертсоном?

- Начнем с того, что не Эрик Робертсон брат Джулии Робертсон, а Джулия - младшая сестра Эрика Роберсона. Когда он был известным актером, она ещё на счетах под столом каталась. А когда у него начались серьезные проблемы с наркотиками и алкоголем, и от него отвернулись все его друзья, в том числе его родная сестра, он не раз просил её о помощи и получал отказ под весьма спонтанными предлогами, при этом выслушивая ото всех россказни о заботе и любви к нему. Его перестали приглашать на съемки, даже во второсортные роли, потому как он не вписывался в социальную структуру морали. Хотя я лично считаю его талантливым актером.

Приблизительно то же самое происходило со мной со стороны галерейщиков, искусствоведов, продюсеров, менеджеров, и даже музыкантов. Мои психоделические эксперименты стали неуправляемы и зашли слишком далеко. К творческому кризису и потере здоровья как снег на голову внезапно обрушилось бесконечное безденежье. Количество кредиторов росло. Доброжелательные улыбки встречных знакомых за спиной превращались в ехидные ухмылки. На основе сплетен, которые про меня рассказывали можно было написать дюжину фильмов ужасов, типа «Человеческая многоножка», а то и похлеще. Все это, плюс апатия, физическая слабость и духовное безразличие сделало меня практически живым мертвецом. Хотя я продолжал гастролировать, писать картины, но как-то по инерции, как таракан, который ползает ещё 10 дней, после того, как ему отрежут голову, и лишь на 11-й день умирает от голода.

С Алисой я познакомился давно. Она училась во ВГИКе в Москве и часто приезжала в Одессу. На гастролях был концерт в Киеве совместно с «Топороркестра». Серёжа показал мне фильм снятый Алисой про его группу. На следующий день Серёжа устроил пикник в лесу, и я в шутку сказал ей: давай что-нибудь снимем вместе. Она ответила: почему бы и нет? Так было положено семя нашей совместной деятельности.

- Твое концертное поведение подсказывает, что у тебя уже был актерский опыт. Ты занимался когда-нибудь в театральных студиях, актерской деятельностью? Или это у тебя природный талант?

- С восьми до четырнадцати лет я учился в частной театральной студии Татьяны Азариной «Сапфир». Учился в консерватории, работал актером в Театре Музыкальной комедии.

- В 90-е критики тебя называли «одесским Мамоновым», наверное, за поведение на сцене. Как ты к этому относишься?

- Он всегда был моим кумиром, особенно в юности. Мое творчество было похоже на его не столько в музыкальном плане, сколько в духовном. Поэтому нет ничего удивительного, что я в чем-то пытался ему подражать. Скажу больше – мне это льстило. Потому что я считаю его человеком уровня Высоцкого, который рождается один раз в сотню лет.

- А ты никогда не хотел изменить набор своих концертных жестов и мимики, который уже превратился в узнаваемое клише? Кино подходящий для этого шанс! Или для тебя важнее оставаться в рамках созданного тобой образа панк музыканта?

- Моя музыка постоянно меняется, я давно отошел от образа панк-музыканта. За 25 лет творческой деятельности перепробовал многие стили музыки. Сейчас экспериментирую в электронной музыке, вдвоем со своим экс-гитаристом Сергеем Круковским, вообще не используя живые инструменты. Параллельно с Юрием Жванецким продолжается сумасшествие «М-ра Скаткова», и попутно лирический альбом со святым отцом Дмитрием Украинской Православной Автокефальной Церкви. Но при этом всегда остаются присущие мне оригинальные интонации и жесты, выработанные мной синтезом моих кумиров юности: Дэвидом Боуи, Ником Кейвом, Марком Олмандом, Петром Мамоновым. Я пропустил их творчество через себя. Таким образом, получился мой особый подчерк, или, если хотите – клише. И неважно, чем я занимаюсь - музыкой, живописью (Энди Уорхолл, «Мухоморы», Клие и т.д.), театром, кино. У каждой творческой личности должна быть своя особая узнаваемая фишка. И это нормально!

- Может, панк вообще уже умер? Я была недавно на панк-симпозиуме, посвященном первому панку нашей страны Андрею Панову (Свину), так там было народу меньше, чем панки могут выпить.

отличный сайт музыки

- Панк – это не музыка, это - образ жизни, философия, антагонизм, революция в лучших её проявлениях. Панк-культура это кривое зеркало социума западноевропейских стран. Субкультура имеет будущее, если у неё есть корни. У панк-культуры, как и у хиппи, корней не было, и быть не могло. Они ни к чему не привязаны. Это просто некий протест против мелких буржуа. А что касается СССР – попытка быть свободным в рамках железного занавеса. Поэтому хиппи и панки даже во времена советского Союза даже не прижились изначально как философия и культура. Просто было модно носить атрибуты и слушать соответствующую музыку.

Что касается хиппи в СССР – это просто бродяги, тупо тусующие автостопом и ворующие друг у друга вещи и деньги. А панки – юноши и девушки с выбритыми висками и железными ошейниками, избивающие хиппи. Фашистские группировки, имеющие под собой твердое основание и философию, делали попытки заманить панков под свои знамена. Но - тщетно. Их интересовал только секс, наркотики, рок-н-ролл. И как гласит один из лозунгов панков – «Ноу фьюча» (нет будущего). У них действительно не было будущего. От панк-культуры осталась лишь мода на их отдельные атрибуты. А в СССР настоящих панков никогда и не было, может быть единицы. Лично я, как основатель панк-движения у себя на родине, считаю любую драйвовую, сильную музыку, так или иначе отголосками панк-культуры. Поэтому для меня панк-рок - это не «Секс Пистолс», а то, что побуждает к каким-либо действиям и возникает желание жить. Что до посещаемости, то на моих концертах всегда полные залы. А приходят они на панк-рок концерт или на концерт Стас Подлипского – спросите у них самих.

Стас Подлипский

- Такой неприятный, но важный вопрос. Поговорим о твоих взаимоотношениях со смертью? В малой рок-энциклопедии написано, что ты уже давно умер. Как ты пережил этот псевдофакт? Важен ли для тебя образ «короля подонков», человека, идущего по краю, безумца с печатью ВИЧ? Твои фанаты в контактах подсчитали, что ты каждые три года умираешь (об этом появляются сведения), зачем тебе такие короткие отношения со смертью, тебе не хватает адреналина?

- Как я уже говорил в одном из своих интервью, я крайне удивлен, что дожил до 27 лет. Такие люди, как я, долго не живут. Люди с утонченной душой тяжело вписываются в этот псевдо-прекрасный мир. Несоответствие того, как этот мир преподает себя, с тем, что в нем происходит, гнетёт меня с ранней юности. Социум выталкивает меня, а я выталкиваю себя из социума, заливаясь алкоголем и закалываясь, занюхиваясь и закидываясь наркотиками. Я пережил две клинические смерти. Был Там, но что-то меня возвращало. Видимо есть какое-то предназначение, которое я ещё не выполнил. Когда я прочел в рок-энциклопедии о том, что я умер, я очень долго смеялся.

Мои близкие друзья, которых уже нет в живых, говорили, что у меня нет тела. Однажды, после концерта в московском рок-клубе, я потерял сознание, пульс не прощупывался. Когда перебздевший хозяин клуба начал тыкать мне под нос бутылочку с нашатырным спиртом – я открыл глаза, и её выпил залпом, потом встал и пошел в метро.

Мне всегда нравилось ходить по лезвию бритвы босыми ногами. В юности это было в ногу со временем, и это было круто. Но всему есть свои пределы. И когда я дошел до ручки, все те, кто назывались моими друзьями - отвернулись от меня, за исключением самых близких, которых меньше, чем пальцев на правой руке. Но я всегда знал, а теперь точно уверен, что смерти нет. Поэтому глупо её бояться. Взаимоотношений со смертью я никогда не имел. Я стараюсь о ней не думать, а думать о жизни. Я живу с любимой девушкой, которая помогла мне выкарабкаться из очередной *уйни. Я не верю в дружбу в творческой среде. Если один тонет, то другие своим безразличием связывают его по рукам и ногам, и наблюдают, как он благополучно гибнет, тихо радуясь в своем сердце. Уже нет давно того революционного братства художников и музыкантов, которые своим творчеством выражали протест совку. Социум приручил инакомыслящих людей и сделал из них домашних питомцев, которые думают только о том, чтобы в их мисочке было побольше еды. А остальное по*уй. Я верю в Бога и настоящую Любовь, поэтому смерть никак не трогает меня. К тому же смерть это не так уж и плохо.

А что до ВИЧа, то у меня его никогда не было. Это одна из многочисленных грязных сплетен, на которые я не обращаю внимания. К тому я даже не верю в его существование. Такой болезни нет, это очередная уловка социума, чтобы заработать миллионы из ничего. Адреналина мне хватает на сцене, за сценой и под сценой. А когда ночуешь в парадных, вообще не приходиться жаловаться на отсутствие остроты ощущений. Но я ни о чем не жалею. Если не было всего этого отрицательного опыта, я не был бы тем, кто я есть. А стоял бы на одной постаменте с моральными уродами, промывая косточки, и осуждая тех, кто падает вниз, вместо реальной помощи и поддержки тем, кто в этом нуждается.

- Ты принимал участие в концепции фильма?

- Официально я считаюсь одним из соавторов фильма. Изначально идея фильма была у Алисы - про типажа, попавшего в мою ситуацию, когда весь мир ополчился против него, его жизнь зашла в тупик, но на подсознательном уровне он искренне верит, что завтра все будет хорошо. Мало того, я действительно искренне верю, что завтра все будет иначе. С режиссером Алисой Павловской особых разногласий не было. Вообще мне очень понравился её подход к работе: быстро, талантливо и профессионально. Это мне напомнило то, как работает Кира Муратова, в съемочной группе которой мне в свое время довелось работать. В самый последний момент Алиса все переделала по своему, и это не обсуждалось. Но в итоге получилось интересно, и соответствовало моему внутреннему состоянию.

- Ого! Есть же смелые люди, которые могут противостоять стопроцентому харизматику! А как складывались отношения с другими актерами, кому еще удалось сопротивляться твоей харизме? На сколько ты сам осознаешь власть своей харизмы? Всегда ли она выручает?

- С некоторыми актерами было очень тяжело взаимодействовать, поскольку они, будучи замкнутыми, жили в одиночестве в своем выдуманном мирке, и не привыкли к большим тусовкам. Особенно остро это проявлялось, когда съемочная группа в количестве около 20-ти человек выехала за город в трехнедельную командировку в Сергеевку. Все жили в одном замкнутом пространстве частного дома. У некоторых, что называется, ехала крыша. Они вели себя не всегда адекватно, что меня сильно раздражало. Некоторых пришлось просто выгнать, но к другим со временем удалось найти подход. К тому же в частном доме, в котором мы жили, был настоящий большой камин. И я был хранителем очага. Я приносил дрова, и разжигал огонь, и это меня успокаивало. К тому же рядом была моя любимая женщина. И так, огонь и пару нежных слов любимой, - и наутро я снова готов к очередным съемкам. Когда ситуация полностью выходила из под контроля, Алиса включала строгого режиссера-администратора, и все становилось на свои места.

Но с большинством актеров было очень приятно и весело работать. За время съемок фильма мы наржались так, как я не смеялся, наверное, лет 5, а то и 10. И когда Алисе после окончания съемок нужно было уезжать, она меня спросила: Стас, ты представляешь, с завтрашнего дня не будет ни съемок, ни съемочной группы, ни скандалов, ни вечеров у костра, ни боли в животе от смеха? И это было печально!

- Среди актеров были профессиональные актеры, или хотя бы имеющие опыт съемок в кино?

- По концепции фильма решено было сохранить характер актеров, играющих самих себя, и их настоящие имена. В фильме снимались молодой одесский литератор Сева Непогодин, известная одесская журналистка Ута Кильтер. Ута неоднократно снималась в эпизодических ролях у Киры Муратовой, например, в «Настройщике». Она активный участник художественной жизни Одессы, занимается перформансами.

- Мало кто за пределами Одессы воспринимает тебя как художника. Хотя я, например, познакомилась с тобой в московской галерее Гельмана. Был сильный мороз, мы вышли на улицу и ты во все горло запел свою блатную песню «Закидай кайло на спину», распугав рафинированных московских критиков. И мы договорились «за концерт». Я хотела спросить, метафорическая подача материала, на котором вы с Алисой остановились, это связано с твоим художественным опытом? Присутствуют ли твои работы в фильме, и занимался ли ты оформлением?

- Как раз за пределами Одессы меня больше знают как художника, а не как музыканта. В начале 90-х я был членом Городского Комитета Художников Москвы. Тусовался в художественном сквоте на Фурманном. Продавал иностранцам картины, ходил в рестораны. Снабдил сквот радиаторами, там не было отопления и однажды спас Костю Звездочетова от замерзания на кафельном полу. В этот период я музыкой вообще не занимался. Вернувшись в Одессу, я записал сразу несколько альбомов, песни из которых поют даже подростки в переходах. Мои картины присутствуют в фильме как часть интерьера моей квартиры.

- Одесса в первую очередь ассоциируется с юмором, с местным шансоном. У тебя есть прекрасный цикл псевдошансона, где герои одесские художники, почему вы не сделали на этом бренде акцент? А если тебе хотелось серьезности, то можно было бы использовать твои религиозные песни, которые несут в себе тот же драйвовый панковский заряд. Тем более, что их нет в интернете.

- В этом фильме говорится о философском переосмыслении жизни. А блатная патетика несет в себе повествовательный характер. Изначально подразумевалось, что этот фильм будет о моей жизни. Отчасти это так. Но в сущности это про человека, который переживши клиническую смерть, то и дело, попадая в другой мир, всякий раз возвращался в реальность. По ходу действия герой понимает, что там, как и в реальности все обман, и все взаимоотношения не настоящие. И когда он возвращается в реальность, как бы воскрешая, он становится другим человеком, перепрограммируя себя с самоуничтожения, уныния и безысходности на творчество, радость и счастье от того, что ему подарена жизнь. И ты радуешься каждой минуте жизни. И теперь герой знает о том, что у него есть выбор созидать или разрушать. Фильм о том, что у человека появляется желание жить.

Многие песни религиозного содержания я вообще вычеркнул из своего репертуара. Так как не в словах Господь. Самая духовная песня – это моя собственная жизнь. Моя жизнь – лучшее свидетельство моей духовности. Одно могу сказать точно – умереть я не спешу, хоть смерти не боюсь. Напротив, у меня скоро свадьба с любимой девушкой. А в планах у нас родить много детишек. Они то и есть настоящее счастье.

- Ну и на блиц – самые любимые твои киноперсонажи и фильмы?

- Самый любимый персонаж - святой отец, которого играл Петр Мамонов в фильме «Остров». Когда я обратился к Богу, он также полностью изменил мою жизнь. Но поскольку он труден, не всегда удается оставаться на плаву. Том Хенкс в главной роли, в фильме «Терминал». «Солярис» Тарковского, «От Заката до Рассвета», «Однажды в Мексике 1,2», фильмы Бергмана, Бертана, Родригеса, Тарантино, Гайя Ричи и др.